Утомленные солнцем

Тот самый солнечный летний день 1936 года казался вырванным из вечности, застывшим мгновением абсолютного счастья, которое по необъяснимой прихоти судьбы было даровано этой шумной и такой дружной семье. Молодая страна, охваченная всеобщим энтузиазмом, праздновала знаменательную дату, и этот дух всеобщего ликования, этой светлой, почти детской веры в прекрасное будущее, наполнял и старую дачу, где собрались все самые дорогие люди легендарного комдива Котова. Под одной крышей сошлись поколения: его очаровательная жена, полная жизни и грации, их юная дочь, чья энергия, казалось, могла бы осветить целый город, уважаемый тесть, известный дирижер, чье искусство было известно далеко за пределами их круга, многочисленные родственники, верные друзья, домработницы и соседи. Воздух был густым от запаха спелых яблок, свежескошенной травы и звуков беззаботного смеха, сливавшегося в единый жизнеутверждающий хор. Казалось, сама жизнь здесь достигла своего апогея, своего идеала, и мысль о том, что этот хрупкий, но такой прочный на вид мир может рухнуть, показалась бы в тот момент не просто абсурдной, а кощунственной. Они все, от мала до велика, были абсолютно уверены, что будут счастливы именно так, вместе, вечно, и эта уверенность была их главной силой и их главной иллюзией. И даже мудрый Котов, прошедший через огонь войн и революций, человек, чей опыт должен был бы подсказывать ему о бренности и изменчивости любого земного счастья, в тот день позволил себе забыться. Он отогнал прочь тень тревоги, которая иногда мелькала в его проницательном взгляде, и всей душой отдался этому празднику, этому ощущению полной, безраздельной гармонии. Он смотрел на смеющуюся жену, на резвящуюся дочь, на умудренного жизнью тестя, ведущего неторопливую беседу, и не хотел верить в неизбежное. Он отказывался признавать простую и страшную истину, которую знает каждый, но которую так трудно принять, когда ты находишься в эпицентре собственного рая, – что ничто не вечно под луной. Что этот день, напоенный солнцем, смехом и запахом сирени, неизбежно закончится. Что часы когда-нибудь пробьют, и беззаботное веселье сменится тишиной, а свет – тьмой. И самое горькое прозрение, которое ждало их всех впереди, заключалось не просто в том, что счастливый день подошел к концу, а в том, что он больше никогда не повторится. Этот уникальный сплав времени, места, чувств и людей был неповторимым подарком судьбы, одноразовым чудом, осознать ценность которого в полной мере можно было лишь потом, когда оно навсегда останется в прошлом, превратившись в самую дорогую и самую болезненную память.